В 1443/1444 г. царевич Мустафа разорял Рязанщину. Под стенами Переяславля Рязанского рязанцы потом выкупали у татар пленников. В ту осень степь выгорела от пожаров, а зима настала необычайно лютая, с сильными ветрами. Стали гибнуть татарские кони, и пришлось Мустафе вернуться к Рязани уже "миром”, чтобы здесь зазимовать. Его с приближенными впустили в город, но те стали по обыкновению бесчинствовать, и рязанцы выгнали царевича вон. Деваться было некуда, и он встал станом неподалеку, на речке Листани, терпя от голода и стужи. Прогнать его "в поле” у рязанцев не хватало сил - и они дали знать в Москву.
Великий князь Василий Васильевич отправил свой "двор” под началом воевод князя Василия Оболенского и боярина Андрея Голтяева, а также "мордву на ртах” (лыжах) - вероятно, отряд из недавно присоединенной Мещеры.
Обезлошадевшие татары были худы и слабы, от мороза и ветра главное их оружие - луки и стрелы - "ни во что же быша”, однако они "резашася крепко”. Мордва и рязанские казаки, ударившие с другой стороны, были вооружена рогатинами, сулицами и саблями. Наличие рогатин у казаков, как и их действия на лыжах, свидетельствуют, скорее всего, что в этом случае они были не татарского происхождения.
Этот эпизод более-менее известен (в том числе как первое упоминание об использовании лыж на войне), чего совсем нельзя сказать о другом свидетельстве.
В 1445 году первый казанский хан Улу-Мухаммед, понеся потери от московских войск под Муромом и Гороховцом, послал "въ Черкасы по люди и приде две тысячи казаковъ” (Ермолинская летопись, с. 201). С ними хан разорил город Лух на востоке современной Ивановской области. Остается лишь гадать, куда хан посылал за помощью – уже на Днепр или в Пятигорье на Северном Кавказе?
Сообщение лежит, что называется, "на поверхности”, но до сих пор замалчивалось – возможно, из ложно понимаемой "дружбы с братским народом” (позже название "черкасы” закрепилось на Руси за запорожцами – хотя и на Дону фигурировало, откуда и имя его столицы - Черкасск).
Следующее, повторенное во всех основных летописных сводах упоминание казаков - уже в составе московского войска. Непонятно, но и оно не используется исследователями. Это эпизод первой московско-казанской войны, когда Великий князь Иван Васильевич "…дворъ свои, послалъ на Каму воевати местъ Казанскыхъ съ Москвы к Галичу, Руна с казакы…” (Русские летописи, т.I - Симеоновская лет., с.300. Рязань, 1997 г.). В Галиче и далее - по маршруту в Вологде, Устюге и Вятке - к казацко-дворянскому войску присоединялись новые отряды; от Вятки рать плыла в насадах и успешно действовала затем на Нижней Вятке.
Казачий отряд возглавил видный представитель двора Великого князя, воевода из дворян Иван Руно (на следующий год - непосредственный организатор нападения на Казань). То, что отряд отправлялся из Москвы, позволяет предположить, что в его состав входили и московские "охочие люди” из посадского населения. Откуда бы не прибыли в Москву казаки - у нас есть основание считать 1468 г. первой известной датой пребывания казаков в Москве.
Это сведения все-таки известные, хотя и замалчиваемые. Недавно же мне удалось обнаружить еще более раннее, хоть и косвенное, известие о казаках! В псковских летописях встретилось такое сообщение: в 1405 г. посадник Юрий Филиппович Козачкович руководил походом под г. Ржеву (Псковские летописи, т.I, с.28. М.-Л.1941.). Прозвище показывает: не позднее второй половины XIV в. в Пскове жил некто Филипп по прозванию Козачок! Обратим внимание: слово написано в своем первоначальном виде, по-тюркски, через "о” (как в украинском) - аргумент не в пользу "удревнителей”, производящих казаков от ка-саков или ка-согов.
В летописи употребляется не само слово (и понятие) "козак”, а уменьшительная форма – "козачок”. Прозвище, возможно, говорит о социальном статусе носителя - отца посадника. По аналогии с новым временем ("казачками” в России называли зависимых, находящихся в услужении людей) для XIV в. можно предположить, что "казачок” - это, например, охранник у купца. Но, во всяком случае, если были "казачки”, то, тем более - были известны автору летописной записи и казаки! Хотя, конечно, нужно учитывать и известную двойственность этого понятия в русском языке. Так, в вологодском говоре до начала XX в. "козак” - аналог батрака, "пришлый, не имеющий имущества, живущий наемным трудом”.
Как бы то ни было, очевидно одно: заимствованное татарское "козак” известно и употребляется на Руси не позднее XIV в. – что столь же очевидно предполагает существование настоящих казаков (хотя бы и татарских), еще ранее!
