Давно, еще прежде сложения мира, предопределено
было воплощение Бога, но до Пресвятой
Матери не обреталось достойного
вместилища для воплощения, а когда обрелось оно,
то и воплотился Господь.
Митр. Макарий, "Догматическое Богословие"

В Рождестве Матери Божией Церковь и святые отцы прославляют великую степень приближения Божества к благодатному единению с человечеством в лице предызбранной Девы, рожденной по обетованию Божию.

Святой Андрей Критский называет праздник Рождества Богородицы началом праздников, дверью к благодати и истине. "В Рождестве Божией Матери, - говорит св. Андрей Критский, - Создателю всего устроился одушевленный храм, и тварь уготовляется в новое Божественное жилище Творцу".

Церковь называет Матерь Божию Багряницей Христа, облекшей Безначальное

Слово человечеством, как царя пурпуром царского одеяния.

При сравнении иконы Рождества Божией Матери с другими иконами двунадесятых праздников обращает на себя внимание, более чем в других двунадесятых иконах, земной, человеческий строй этого изображения. Икона не является чисто символической печатью события, напечатлением догматического содержания праздника, но носит черты очень интимные, она не лишена бытовых подробностей. Икона Рождества Божией Матери как бы вводит в семью Иоакима и Анны, делает нас причастниками бесконечно радостному событию - исполнению многолетней надежды чаяния младенца, отъятию бесчадия, - Рождеству Матери Божией, освятившему дом Иоакима и всю вселенную.

Рождество Матери Божией - это последнее предуготовление человеческого рода к принятию Божества. И оттого икона так полна человеческой благоуханной радостью. В левой стороне иконы изображена святая Анна. Лик ее выражает радость. Справа от святой Анны изображены служанки, несущие святой Анне еду и питье. Изображение служанок очень жизненно и является подробностью домашнего уклада Иоакима и Анны. Ниже, в правом углу иконы, изображены повивальные бабки, которые готовят воду для омовения Новорожденной. И все эти домашние подробности не безсмысленны, но становятся частью святыни, неотторжимой от святого события, и свидетельствуют о том, что нет в священном событии ничего незначительного, и самое скромное участие делает присутствующих причастными общему светлому празднику. В Рождестве Божией Матери освящаются и семейное начало, и бытовое, потому что Рождество Ее становится приготовлением встречи Великого Царя.

На великой вечерне праздника в чтении трех паремий выражено пророческое чаяние Ветхого Завета о Рождестве Матери Божией.

Первая: сон Иакова, в котором, по изъяснению Церкви, Матерь Божия символически прообразно образует лестницу, простертую до небес, по которой снидет Господь. Во второй паремии говорится о башне Иерусалимской стены: и игумен пройдет сквозь врата и пребудет дверь затворена - образ приснодевства Матери Божией. И третья паремия притча Соломонова, начинающаяся словами: "Премудрость созда Себе дом". Дом, созданный Премудростью, это Матерь Божия, ставшая жилищем ипостасной Премудрости - Бога Слова. И в праздновании Рождества Божией Матери - Матерь Божия именуется Храмом Божиим - Божиим Жилищем. То, что в почитании Матери Божией остается неизменным, - Матерь Божия пребывает навек чистейшим и совершеннейшим образом Церкви.

На иконе праздника "Рождество Матери Божией" Она изображается обычно не посредине, не занимает какого-либо центрального места, но изображается или спеленутой на руках повивальной бабки, или стоящей в купели, наполненной водой, и ожидающей омовения. Но изображение Матери Божией на иконе этого праздника по существу является самым важным, самым значительным изображением иконы. Быть может, в этой скромности изображения Божией Матери выразилось то, что было в Ней неизменно - полнота смирения.

В литургическом движении совершаемых служб, Церковь образует как бы великий круг - венец лета, круг, который сообразно с космическим солнечным кругом образует год, заключающий в себе двенадцать малых кругов. Этот космический годовой круг, рожденный движением земли и небесных светил, весь освятился кругом совершаемых Церковью богослужебных действий, стал как бы чашей, до краев наполненной бесценным вином вечной жизни, тестом, в которое брошена закваска негибнущего бытия, руслом, вместившим воду, "скачущую в жизнь вечную". Самое кругообразное движение космического времени, составляющее год, несет в себе некоторое чаяние и подобие вечности и, наполняясь движением церковного богослужебного круга, как бы вводится в вечное бытие. Для человеческого сознания круг, не имеющий ни конца, ни начала, всегда был символом вечности, и этот символ до конца ожил, расцвел, наполнился дыханием в круге богослужебного года. Солнечный год сочетает в себе двенадцать месяцев, причем каждый месяц отмечен неповторимым своеобразием, носит черты ему одному присущей красоты.

Богослужебный год заключает в себе двенадцать духовных сокровищ, двенадцать праздников, объединенных общим наименованием "Двунадесятые праздники". Праздники эти собраны воедино в полноту числа двенадцать. Подобно чину апостолов, подобно двенадцати вратам, ведущим в горний Иерусалим. Подобно древу жизни, двенадцать раз приносящему плоды. Праздники эти составляют как бы двенадцать печатей Святого Духа, которыми освящается мир.

Каждый праздник имеет свое напечатление, свою икону, рожденную Церковью, без которой самое празднование события не могло бы быть полным. На иконах этих собрано все самое важное, самое ценное и неповторимое, что относится к смыслу праздника, и церковный обычай, вернее, святое предание Церкви, хранит эти изображения, неся их через века и тысячелетия, при всех бесчисленных изменениях, сохраняя неповрежденными их существо.

Праздники, изображения которых непрестанно, из века в век, видоизменяются, вмещая в себя дух и своеобразие времени, в котором они возникли, в то же время сохраняют на протяжении веков нечто единое, сродное друг другу, обобщенное единой церковной традицией. Надо сказать, что в Церкви нет неподвижности, отнимающей свободу в писании икон. Иконы не копируются, не воспроизводятся механически, но рождаются одна от другой. И этим можно объяснить то бесконечное разнообразие, присущее иконам, не разрывающее их родового единства и позволяющее, не лишая иконопись подвижности и гибкости, видоизменять изображения, сохраняя внутреннее единство и цельность иконы, не давая ей распасться на множество не связанных друг с другом и совершенно чуждых друг другу изображений.

Завершением этого порядка является участие икон двунадесятых праздников в иконостасе. Рожденные православной, кафолической Церковью и составляющие неизменную часть вероучительного, богословского содержания иконостаса, самого идейного его замысла, двунадесятые праздники в строе иконостаса, задуманного чинами, втянуты в свой отдельный праздничный ряд, как ряд печатей Духа Святого, как ряд светильников, светящихся непреходящим светом, как ряд драгоценных камней, в котором каждый камень имеет свой неповторимый цвет и форму и ему одному присущее сияние. И каждому из этих праздников, подобно камням, Церковь придает свое гранение, выражающее самую его природу, неповторимое для каждого и в то же время сопрягающее их в одно целое.

В этом сложном единстве узнается живоносная природа Церкви. Она подобна движению морских вод, непрестанно видоизменяет погруженные в глубину каменья, сглаживая их, не лишая в то же время драгоценного своеобразия каждый из них.