УМОБОЯЗНЬ Начну с воспоминания о том, что мы, интеллигентные люди, боялись ума в деле веры. И наблюдая не только за собой, но и за другими людьми — даже до сего дня — я вижу: как заражены этим ложным страхом многие довольно образованные люди и теперь! Скажу больше: самая наука богословская все еще находится в плену у ума, “знания”, философии, почитая не ее, а себя “служанкой”. Теология была введена в один из видов философии. И все наши богословы с необыкновенным (и совершенно не похвальным) усердием стараются надеть на себя одежду, обличие философии. Пока не наложена печать: “это умно”, а потому и “дозволено цензурою”, — дотоле наши ученые богословы все еще чувствуют себя неловко, стыдятся своей “веры”... Если же сама наука оказалась так пуглива перед “умом”, то что же говорить об обыкновенных средних образованных людях, коим не под силу разобраться в глубинах гносеологии веры и так называемого “знания”?

О ВЕРЕ И НЕВЕРИИ, Мф. 14, 22-34

Кто уверовал в Бога, тот не должен колебаться сомнением, что потерпит лишения во время своего служения. Маловерный же, не имея твердого упования на Бога, осуждается как неверный. Неверие рождает двоедушие, а двоедушие – нерадение; нерадение – забвение; забвение же отчаяние, и отчаяние – смерть. Как веровать свойственно душе возвышенной и благородной, так неверие служит признакам души неразумнейшей, низкой, опустившейся до безумия животных. Откуда же неверие? – От расслабления души. От веры некоторые уклоняются, потому что, умствуя, все же подвергают исследованию, а умствование производит кораблекрушение, вера же есть в некотором смысле корабль… Человек, потерпевший кораблекрушение, остается нагим и лишенным всего: равным образом и тот кто отпал от веры и ничего более уже не имеет, негде ему стать, на чем утвердиться. Неверие – худое дело, потопляет ум, вера же поднимает его на небо; неверие ослепляет душу, вера просвещает помыслы; неверие не замечает даже видимого, вера усматривает и невидимое, неверующий – в полном незнание. {mospagebreak}Кто не верует, тот не просит, не просящий – не воспринимает, а кто не воспринимает (Духа Святого, тот мертв; о мертвом же кто не восплачет, так как он, будучи мертв, думает, что жив? Мертвые мертвых никоим образом, конечно, не могут ни видеть. Ни оплакивать; живые же, видя их, оплакивают. Ибо они видят необычное диво; умерщвленных – живыми и даже ходящими; слепых – мнящих, что они видят; и поистине глухих – думающих, что они прекрасно слышат. Но живут они, и видят, и слышат, как скоты; мыслят, как неразумные, с чувством бесчувственным в умерщвленной жизни. Ибо можно жить и неживому, можно и зрячему не видеть, и слышащему не слышать. Несомненность веры получает совершенство по уяснению уже свойств Божиих в сердце преуспевающих в ведении. Слабые в вере и грешники в полном смысле есть рабы… {mospagebreak} Где вера – там и сила, а где неверие – там и немощь. Вера – мать всех благ, врачество ко спасению, без нее невозможно усвоить ничего из высоких догматов. Вера есть щит, покрывающих тех, которые веруют не испытывая. Когда же кто станет вдаваться в мудрования, начнет обо всем умствовать и судить по-своему, для того вера не составляет собой щита, напротив, тогда мы об нее притыкаемся. Вера все укрывает и осеняет, таково должно быть ее свойство. А потому нельзя ее укорять, в противном случае ноги или другая часть тела останутся открытыми. Нет, - щит должен быть соразмерной величины. Воюют ли в нас помыслы, двинем вперед веру; обуревают ли нас нечистые пожелания – призовем на помощь веру. {mospagebreak}Находимся ли в трудных обстоятельствах и несчастии – будем искать утешение в вере. Вера есть то, чем оберегается всякое оружие; если ее нет, то и оружия тотчас сокрушается. Так как Бог даровал нам блага, превышающие человеческое разумение, то Он по справедливости требует веры, потому что не может быть твердым тот кто объяснений. Мы, хотя бы тысячу лет пребывали в вере, еще младенцы, если останемся нетвердыми в ней, если не ведем сообразно с ней жизни. Вера требует души бодрственной и юной, возвышающей над всем чувственным и парящим выше немощных помыслов человеческих.  Некоторый брат, отрекшись от мира, усердно просил настоятеля монастыря принять его жительство. Настоятель же не соглашался, представляя ему многие трудности и строгости данного монастыря, но это не имело действия. Брат ревностно просил его принять и обещал быть во всем строго послушным. Тогда настоятель неожиданно повелел ему прыгнуть в пылающую печь для печения хлебов. Брат, не задумываясь, прыгнул туда. Пламя тотчас погасло от столь дерзновенной веры.

( Сокровищница Духовной мудрости, составитель протоиерей Михаил Нейгум)